Другой вариант размещения небоскреба — одиноко посреди зеленой площадки. Так стоит башня Сезара Пелли в Бильбао. Урбанисты считают подобную ситуацию крайне неудачной, поскольку она выхолащивает привычную городскую жизнь. Что бы ни происходило внутри здания, вокруг него не происходит ничего или почти ничего. Страшно в первую очередь не то, что небоскреб отбрасывает тень, а то, что он концентрирует городские активности внутри себя, лишая улицы и площади города их естественных функций. Еще хуже когда группа небоскребов находится слишком близко друг от друга — как в Москва-Сити, например. Издалека силуэт оказывается очень впечатляющим, но среда внутри довольно бедная.
Изменить положение вещей можно, организуя вокруг них оживленные публичные пространства. Так, например, Sony Center в Берлине замыкает в себе небольшую площадь, накрытую сверху легчайшим куполом, и она остается людной даже тогда, когда погода не способствует оживленности улиц. Норман Фостер сделал вокруг здания Mary Axe внутреннюю галерею с выходами на улицу — современный аналог знаменитых арочных портиков в Болонье, закрывающих от солнца и осадков, но не от свежего воздуха. Рядом с Лахта Центром в Петербурге будет построено меньшее по размеру здание с остекленным атриумом и пешеходная набережная.
Тем не менее, если исходить из того, что небоскреб является не недоразумением, а новой нормой, неверно думать об усложнении его структуры только на уровне земли. Допустим, этажей в здании 60, и тогда общественные пространства на уровне земли полноценно обслуживают в лучшем случае нижние 10-12.
Очень часто в Азии (и куда реже в Европе) строительство районов небоскребов сопровождают строительством тротуаров для пешеходов на уровне второго этажа и выше. Делается это потому, что одновременно с высотным строительством возникает проблема перенаселенности, а вместе с ней и необходимость обеспечивать возможности для очень больших транспортных потоков. Для человека, воспитанного в европейской традиции, потеря уровня земли как точки отсчета справедливо кажется невосполнимой. С другой стороны, именно в понимании того, что жизнь должна быть разнообразной не только на первых этажах, а вообще на всех, и кроется глобальное решение проблемы небоскреба. Выступы, террасы, переходы, сады — благодаря развитию технологий строительства все это стало возможно практически на любом уровне. Небоскреб может быть сложно организованной композицией из вертикалей и горизонталей.
Раз уж рост городов ввысь неизбежен, то нужно сделать вертикальную структуру настолько же сложной, как и горизонтальную. Критериями можно пользоваться теми же, что и на плоскости. Рационально важна сложная структура пространств, разнообразие функций, удобство переходов, комфортные для пешехода расстояния и масштабы, зелень, общественные зоны. Самое сложное, тем не менее, заключается в воспроизводстве иррациональной составляющей города – его способности порождать случайности. В идеале в небоскребе должно каким-то образом присутствовать то, что мы называем атмосферой места или характером. Чтобы это могло возникнуть на высоте двухсот или четырехсот метров, необходима привычка, восприятие высотного сооружения не как диковинки, а как места обитания.