— Дело не только в балете, а в том, что в нашей стране есть либо сувенирный, искусственно созданный, стоящий на службе у государства танец. Тут и балет, и ансамбль Моисеева, и народные ансамбли — что угодно. Либо танец, рожденный субкультурой, молодежью — и он пугает. Вспомните, как в 60-х государство активно боролось с молодежными буги-вуги и рок-н-роллом и при этом само пыталось насадить окультуренное буги-вуги, которое танцевали в ДК.
— У меня на эту тему есть глава в моей книге «Свободное движение и классический танец в России», она называется «Приручение пляски». Пляска, в отличие от танца, это стихийное движение: пляска цыган, пляска на празднике, мы пляшем от радости, или у нас нервы пляшут. Чем заканчивались пляски в деревне? Дракой. Танцы постепенно подводили к ней, рождали в теле энергию, которую надо обуздать. И власть боится этой энергии. Помните недавний скандал, когда курсанты станцевали под Satisfaction? На YouTube есть вещи куда страшнее. Но тут все испугались подрывного потенциала, заложенного в теле. Понимаете, в нашем теле есть что-то, что не поддается контролю, нечто глубинное, иррациональное. Советская власть, например, быстро ввела правила на танцах в клубах. Запрещала эротические танцы, скажем, танго. Вместо него придумывали советские танцы, которые исполнялись впятером. Вот танец «Звездочка» — какая в нем может быть эротика? Власти публиковали целые инструкции для массовых плясок. Но обуздать подрывной потенциал оказалось очень трудно.